Родился в 1949
Родился в Ленинграде в 1949 году. B 1971 году закончил Ленинградское художественное училище им. В. А. Серова. Член Ленинградского отделения Союза художников c 1978 года.
В 1983 году награжден Первой медалью по разделу советской графики на VII Международном биеннале в г. Фрехен (ФРГ). B 1984 году серия работ «Детский городок» отмечена Золотой медалью на выставке «Традиция и поиск» (Париж) по разделу советской графики. 1988 год г. Брно (ЧССР) —Первая премия издательства «Одеон» за серию иллюстраций к произведениям A. П. Чехова. Почетные дипломы и премии за участие в международных выставках малых форм графики в городах Лодзь (ПНР), Мальборк (ПНР), Торонто (Канада), Лейпциг (ГДР). Золотая медаль за иллюстрации к книге И. Северянина «Кубок» (Биеннале книжной графики, 1989 год, Лейпциг); Серебряная медаль за серию экслибрисов (I Международная биеннале малых форм графики и экслибриса, 1998 год, Пекин); медаль Альбина Бруновского «За выдающийся вклад в искусство экслибриса» (Международная ассоциация экслибрисных обществ, 2003 год); Серебряная медаль за серию акварелей «Слово о полку Игореве» (Российская Академия художеств, 2004 год, Москва).
Работы художника имеются в ряде музейных и частных собраний России и за рубежом. Маленькие тиражи и уникальная техника делают эстампы Юрия Константиновича желанными у самых требовательных коллекционеров.
На нашем сайте Юрий Константинович представлен несколькими работами, например замечательной серией из 9 офортов, объединенных в один альбом:
"Страницы истории Петербурга"
Из анатации к альбому:
Порой трудно поверить, что биография Ленинграда насчитывает всего три неполных столетия. Не так уж много городов в мире, в том числе и древнейших, которые за такое же время оказали бы столь значительное, а иногда и решающее, влияние на русскую и мировую историю, столь прочно вошли бы в сознание как неповторимый культурный феномен. Еще меньше городов, которые оказали бы подобное влияние уже самим фактом своего основания и обстоятельствами, приведшими к этому событию. История не знает иных примеров, чтобы город такого масштаба создавался в ситуации тяжелейшей и длительной (двадцатилетней!) войны, буквально на пограничье молодого государства, в невероятно трудных географических условиях. Достаточно вспомнить, что прочная земная твердь, на которой сейчас надежно покоятся великолепные архитектурные ансамбли и парки, мосты и набережные, заводы и причалы- является рукотворной, созданной усилиями всего народа, решившего в начале XVIII века «ногою твердой встать при море» ...
Тема основания и строительства Петербурга- Петрограда- Ленинграда стала притягательной для нескольких поколений деятелей русской и советской культуры, начиная c первых лет жизни города. Этой теме отдали благодарную дань поэты и писатели M. Ломоносов и B. Тредиаковский, А. Пушкин и А. Блок, Андреи Белый и А.Толстой; художники А. Зубов и M. Махaев, М. Добужинский и А. Бенуа, Д. Шмаринов и В. Вильнер.
Таким образом, серия цветных офортов Юрия Люкшина, посвященная основанию и первым годам города на Неве, находится в русле устойчивой и длительной культурной традиции. Это обстоятельство создает для любого автора, обращающегося к рассматриваемой теме, значительные трудности. Ибо его трактовка не должна кардинально противоречить исторической правде и устоявшейся художественной традиции, но в то же время она должна привнести в эту тему новый аспект, новый угол зрения.
Как в своем творчестве в целом, так и в предлагаемой серии Ю. Люкшин не ставит перед собой цели документально восстановить и проиллюстрировать события «давно минувших дней». Ему более присущ жанр художественной метафоры, образной исторической аллегории c широким применением метода перефразирования известных цитат, как чисто литературных, так и почерпнутых из пластических искусств предшествующих эпох. В результате графические листы Ю. Люкшина оказываются в плотном контексте разнообразных культурно-исторических ассоциаций. Например, чрезвычайно ощутимо присутствие высказываний А. С. Пушкина- поэта, историка и мыслителя. Так при взгляде на лист «Закладка города» в сознании зрителя невольно возникает цитата из встyпления к «Медному всаднику»: «Здесь будет город заложен», а лист «Основатель» вызывает в памяти строфу:
Прошло сто лет, и юный град
Полнощных стран краса и диво,
Из тьмы лесов, из топи блат
Вознесся пышно, горделиво.
Само композиционное построение того же листа — где город предстает увиденным как бы сквозь проем в переднем плане — невольно вызывает еще одну мысль, уже перефразированную великим поэтом:
Природой здесь нам суждено
В Европу прорубить окно.
Листы «Спуск корабля», а также «Петр», «Зодчий» и «Река Нева» ассоциируются c афористической пушкинской характеристикой эпохи, когда «Россия вошла в Европу, как спущенный корабль, - при стуке топоров и громе пушек».
Столь же многочисленные художественные цитаты и ассоциации возникают у зрителя и по отношению к образам эпохи, которые автор использует из арсенала искусства первой половины XVIII столетия. Мы видим широкое использование приема аллегории, который был так характерен для художественного мышления этого времени. Это относится не только к «Реке Неве», которая предстает перед нами не столько величественной и грозной (как ее изображали позднее, что в немалой степени согласуется с ее своевольным и стихийным нравом), сколько слегка кокетливой и капризной — в полном соответствии с художественными традициями и вкусами «галантного осьмнадцатого» столетия. Грозный характер Невы (сравниваемой автором с дикой необъезженной лошадью) раскрывается Ю. Люкшиным в листе «Невские берега», где творения рук человеческих — строения и корабли — кажутся безмерно хрупкими и уязвимыми перед натиском разбушевавшихся волн, а низкая точка зрения усиливает этот эффект.
Аллегорическими образами и фигурами в большей или меньшей степени насыщены и все остальные листы. В этом качестве они обладают значительной независимостью внутри серии и могут сочетаться между собой c большой долей свободы. Этому же способствует и отсутствие сквозного повествовательного сюжета, к которому автор не считает нужным прибегать при обращении к событиям, хорошо известным каждому.
И вместе c тем отсутствие четко выраженного сюжета не мешает воспринимать все листы именно серией, пoдчиненной единому авторскому замыслу. В значительной мере графические листы организованы благодаря определенному стилевому единству, которое обеспечивается использованием форм искусства описываемой эпохи. Здесь и характерные для того времени перспективные панорамы, узнаваемые нами по многочисленным ведутам A. Зубова и М. Махаева, многоплановые композиционные построения листов, столь свойственные мастерам петровской Гравировальной палаты, наконец, сама техника офорта, которая прочно вошла в арсенал технических средств русского искусства именно в рассматриваемое время. В своей сумме эти формальные приемы в творческой переработке Ю. Люкшина создают ощутимое приближение к духу «петровского бaрокко» c его бурной динамикой, определенной театрализацией героев и событий, многоплановостью изображаемого, своеобразной дидактичностью, заключенной в каждом листе. В то же время мы ясно ощущаем, что автор не намерен слепо копировать или имитировать искусство первой половины XVIII века. Пространственно-временные совмещения планов, слишком уж «смелые» для художника XVIII столетия, подчеркнутая экспрессивная деформация отдельных элементов (как бы выдаваемая автором за «неумелость» старинного мастера) —все это создает ощутимую и необходимую дистанцию между автором, использующим формы искусства прошлого, и этим прошлым. Не менее прочным «обручем», стягивающим листы серии в единое целое, является эпоха в ее наиболее характерных действующих лицах и устремлениях. Здесь мы видим бравых преображенцев, матросов, зодчего-иностранца, мастеровых-строителей, - то есть те социальные типажи, которые в значительной степени придали своей эпохе «лица необщее выраженье». Показательно, что из всего многообразия событий и действующих лиц времен Великой Северной войны автор особый акцент делает прежде всего на созидательной стороне этой героической эпохи, которая имела важнейшее значение для последующей отечественной и мировой истории. И конечно же, центральной фигурой серии является Петр Первый: порывистый и стремительный, он в зримо образной форме буквально взрывает рамки листа «Петр», является активным действующим лицом почти всех листов серии. Причем повторение этого образа в пределах одного и того же листа не противоречит эстетике барокко, современный художник лишь несколько переосмысливает этот прием, вводя в него элемент кинематографического развертывания действий своего героя во времени. Замыкает серию также образ Петра на фоне реализованного им замысла — Петербурга, увиденного художником и как бы c высоты птичьего полета и c высоты дальновидного государственного замысла «царя-плотника».
В то же время нельзя не заметить, что предметы и образы лишены индивидуальной глубины, автором они лишь намечены как своеобразные «знаковые» обозначения времени и места в некоем театрализованном действе.
С одной стороны, этот прием усиливает эффект временной дистанции между нами и рассматриваемым временем и одновременно привносит оттенок эпичности в свободное повествование о деяниях далекой эпохи. Но этот же прием характерен и для народного творчества. И в листах Ю. Люкшина чрезвычайно заметны следы этого искусства. Прежде всего— лубка, а также «наивной» росписи кафельных изразцов, голландских и русских, столь распространенных в первой четверти XVIII века. Необходимо отметить, что именно с петровской эпохи начинается в Pоcсии бурное развитие: городского и слободского лубка, который и становится на длительное время подлинно «народной картиной». Использование форм народного лубка дополняет замысел автора серии и позволяет в какой-то степени увидеть описываемые события не только c высот «профессионального» или «ученого» искусства начала XVIII столетия, но и c точки зрения тех, кто своим непосредственным трудом создал архитектурные ансамбли, мостил через непроходимые болота гати, строил корабли. Призма народного искусства, сквозь которую увидены художником события и действующие лица далекой эпохи, позволяет увидеть в ней не только высокий пафос и эпичность, но и явственные оттенки народного юмора, столь свойственного традиционному творчеству.
Цветовое решение листов подчинено требованиям, вытекающим из тематики серии. Цветные офорты отличаются той своеобразной сдержанностью северного холодноватого колорита, который так органично связан и с самой природой побережья Финского залива и co строгим обликом города на Неве.
Следует надеяться, что офорты Ю. Люкшина «Ленинград. Страницы истории города» дополнят представление как широкого, так и «профессионального» зрителя о событиях далекой эпохи, a также o путях развития современной ленинградской графики.
#эстамп #литография #офорт #Люкшин #магазин #коллекционирование #искусство #иллюстрация